Галине Петровне шестьдесят пять. Впрочем, она сама не верит в эту цифру, считая себя женщиной совсем не старой.

Галина Петровна не молодится, тем не менее, старается не отставать от времени – до сих пор понемногу работает, освоила компьютер и интернет, старается больше читать, по возможности правильно питаться и меньше лежать на диване.

 

 

Из родных у Галины Петровны – взрослый сын с женой и девятилетней дочкой.

С сыном Галина Петровна в хороших теплых отношениях, с его женой соблюдает нейтралитет, в единственной внучке души не чает.

Ребенок у сына долгожданный и выстраданный. Еще до беременности невестка ушла с работы, и вот уже десять лет сидит дома, воспитывает дочь. Галина Петровна сначала искренне хотела "помогать с ребенком", но невестка все попытки пресекла сразу, жестко и на корню:

– Это мой ребенок! Я буду воспитывать его сама!

Чтобы прийти в гости и увидеть внучку, надо было договариваться по телефону за неделю, взять новорожденную девочку на руки было немыслимо. Сказать самую невинную фразу типа "а вот мы делали так" было невозможно – тут же следовало холодное: "мы разберемся без вас". Несколько раз у Галины Петровны просто забирали принесенные подарки для внучки прямо на лестничной клетке, говорили "спасибо" и закрывали перед носом дверь.

С течением времени невестка как–то расслабилась, Галина Петровна с внучкой стали общаться больше, хотя даже и теперь о том, чтобы отправить ребенка к бабушке даже на несколько часов, не на ночь, невестка и слышать не хочет. Хотя ребенок просится. Но общение бабушки с внучкой происходит только в присутствии матери, так уж повелось.

 

 

И все бы ничего, но в последнее время Галине Петровне кажется, что невестку в воспитании ребенка несет немного не в ту степь.

Девочке только девять – а разговоры исключительно о нарядах, о мальчиках, о косметике, о всяких женских штучках. Дома постоянно фоном сериалы, которые смотрит мама – а-ля Воронины. Девочка выросла на этом, разговаривает цитатами из этих фильмов, удивляется, что бабушка не понимает, о чем речь, и не знает всех этих многочисленных героев и участников, и, кажется, искренне считает, что вот это и есть реальная жизнь.

И мать ее поддерживает. Матери самой это интересно, ввиду долгого сидения дома, других увлечений нет – она считает, что нужно приобщить к этому и ребенка.

– Мы с дочкой как подружки! – щебечет она. – Все обсуждаем, обо всем говорим...

Раньше девочка была увлечена принцессами, подражала их нарядам и характерам, теперь принцесс сменили героини сериалов и ток-шоу.

Им внучка и подражает – внешне и внутренне. Главная мечта и цель – "найти свою любовь", пережить лавстори и выйти замуж. Наряжается, чуть ли не по два раза на дню моет волосы, подкрашивает губы и ресницы, носит стринги и исключительно кружевные трусики (кстати, бабушка считает, что это очень вредно для здоровья, но трикотаж невестка не признает) и живет в ожидании принца.

 

 

Нет, бабушка понимает, что это тоже важно и нужно – воспитать женщину, научить девочку блюсти гигиену, ухаживать за собой и нравиться. Но в девять лет говорить и думать только о мальчиках и о предстоящем замужестве – это  все–таки как–то чересчур. Свекровь пытается корректно и аккуратно намекнуть, мол, не стоит накануне пубертата педалировать эти темы, что же дальше–то будет. Наоборот, есть смысл сейчас показать девочке, что в жизни, помимо полового интереса, есть много другого прекрасного. Книги, спорт, музыка, творчество, да мало ли.

Но невестка словно не понимает, о чем речь. Она обижается, говорит, что свекровь живет представлениями "из каменного века", ничего не понимает в воспитании девочек, ненавидит и критикует ее, невестку, и вообще – старая ханжа. Сейчас, мол, жизнь другая и все другое, а бабка застряла сознанием в махровых годах, когда "секса не было". И в сериалах этих абсолютно ничего страшного, их весь класс смотрит, и косметикой сейчас пользуются все подряд, и стринги дочери невестка не сама шьет, а в магазине покупает, и раз это продают на детский размер – значит, все нормально...

Галине Петровне, наверно, и правда не стоит вмешиваться.

Но сердце–то за внучку болит, тем более, в наше неспокойное время – девочка растет симпатичная, долго ли до греха. Ребенок–то не чужой, единственная внучка.

А может, ничего такого страшного, девочек действительно примерно так и воспитывают, и матери виднее, а бабушка и правда отстала от жизни?

Или все–таки надо пытаться воздействовать? Что думаете?