Аппаратура усовершенствуется, а качество звука в аудиотреках становится все грязнее. За последние полвека дисторшн в музыке — от Джими Хендрикса до Merzbow — превратился из признака нишевости в мейнстрим. Поиску объяснений этого феномена посвящено новое исследование в журнале Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences.
Дисторшн и наша биология Дисторшн — это «клипированный» звук, то есть громкий настолько, что возникают сильные искажения. Это и привлекает слушателей — потому что порождает яркие эмоции, считает профессор Грег Брайант, заведующий кафедрой коммуникаций в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. «Вокализации людей и животных, издаваемые в состоянии сильных эмоций, обладают особыми звуковыми характеристиками, способными вызывать мощный отклик у слушателей, — объясняет он. — Такая реакция биологически адаптивна, но ее влияние на поведение зависит от контекста — например, заставляет ли она младенца перестать плакать или побуждает избегать разгневанного человека. Музыка, содержащая схожие элементы, привлекает внимание людей и может оказаться весьма провокационной». Музыка по всему миру использует так называемые нелинейные звуковые особенности — например, инструменты с дребезжащими металлическими деталями, хаотичные струнные и духовые партии. Однако электронный дисторшн по-настоящему взлетел в рок-музыке, после чего множество жанров стали применять его как ключевую звуковую особенность. В 1950-х поврежденные по пути на концерты колонки и перегруженные усилители огрубляли и портили звук гитар. Наверное, кого-то из публики это раздражало, признает профессор, но в каких-то случаях, когда искажений было в меру — слушателям, напротив, это нравилось. Понемногу дисторшн становился визитной карточкой рок-музыки. В 1960-х и 1970-х такие музыканты, как Джими Хендрикс, The Who и Black Sabbath, стали намеренно накручивать этот эффект, а затем его переняли и представители других жанров. Благодаря десятилетиям экспериментов с электронным продакшном дисторшн также стал основой мощных танцевальных битов современных продюсеров, таких как Justice и SOPHIE. Даже поп-звезды начали применять дисторшн в своих треках — например, Charli XCX и The Weeknd в своих сложных вокальных аранжировках. Музыка и самоидентификация Для музыкантов стремление к уникальному звучанию и идентичности стимулирует инновации, объединяя единомышленников и одновременно отделяя их от остальных. Хотя этого можно добиться разными комбинациями музыкальных техник и стилей, резкость дисторшна помогает выделиться особенно эффективно. По мере роста сообществ музыкантов и фанатов, ориентированных на дисторшн, ускоряется и их культурная эволюция. Даже вышеупомянутый пионер харш-нойза Merzbow, чье творчество Брайант назвал «непохожим на то, что большинство людей вообще считает музыкой», находит преданных поклонников. Появление множества «нойзовых» жанров на Spotify показывает, что слушатели постепенно учатся различать треки, которые обычная аудитория воспринимает как какофонию. «Другими словами, люди привыкают к чему-то, затем возникает запрос на что-то еще более экстремальное, они привыкают и к этому — и так до бесконечности. У людей формируются толерантность и предпочтения, а артисты под них подстраиваются», — резюмировал Брайант.
Свежие комментарии