Почему рассказы о домогательствах вызывают взрыв возмущения и осуждение жертвы?

Про заклейменную общественным мнением Проклову хотела сказать пару слов.

Во-первых, ответим на вопрос: почему вокруг признания женщины, что в юности она подверглась … мужскому давлению, скажем так, я не знаю, как это классифицировать юридически, разыгралась буря? Ведь крайне мало женщин, которые ни разу не сталкивались с каким-то принуждением, нарушением границ, сальными шутками в молодости. Во-вторых, почему рассказом Прокловой были так возмущены сами женщины, ведь им на собственной шкуре известно, что такое бывает?!

Как по мне, «попертыми» оказались сразу несколько социально значимых традиций.

- Традиция, в которой существует не «осознанное согласие», а «отсутствие достаточного сопротивления». Поэтому чтобы в глубине души признать женщину пострадавшей, жертвой, требуется знать о каком-то совершенно варварском физическом насилии или угрозах. Вот если бы с оружием, с монтировкой, ногу сломал, тогда да, сопротивлялась. О том, что существует простое и достаточное для отказа тихое «не хочу» (даже от влюбленной девочки) или даже отсутствие озвученного «хочу», до сих пор спорят. А зря.

- Кроме того, есть очень удобный общественный миф, о том, что мужчины в этих тихих «хочу» и «не хочу» не понимают. Что они ослеплены желанием настолько, что ничего вообще не контролируют. Но это неправда, приведу один довольно блевотненький пример из моего блога. Один гражданин похвалялся тем, как в молодости вывел простой и действенный способ добывать согласие из девиц. Для этого он отвозил их на отдаленный остров, с которого выбираться вплавь крайне опасно. И после этого только спрашивал, да или нет. И я тогда спросила у него, подавляя рвотный позыв, понимал ли он весь ужас этих девочек и тяжесть их выбора. И человек ответил без стеснения, что все понимал. И чувствовал азарт, как на охоте, загоняя и убивая дичь.

- А самое страшное, как по мне, заключается как раз в том, что как верно отмечают противники разоблачительных признаний, Прокловой (или кого угодно), такие инциденты есть в памяти практически каждой женщины. Они заросли илом, как корпус старого корабля. Но они есть, и когда другие женщины рассказывают о чем-то подобном, корпус обнажается, и можно увидеть такое, что волосы дыбом. Все, чего хочется – не будоражить лишний раз. Отсюда и гнев.

А если короче – идет большая борьба двух культурных установок. На одной чаше весом женщина как субъект, имеющий право на выбор, а на другой - будоражащий душу азарт. И в борьбе этой конца и края пока не видно, увы.